Коридоры военкомата были пусты. Февраль — межсезонье, межпризывье. До апреля еще можно погулять. Но не вышло.
— Явишься двадцать пятого, то есть через две недели, с вещами, — строго сказал военком. — И без глупостей!
— Но призыв начнется только весной.
— Для кого-то весной, а для тебя сейчас. Военком был очень доволен, что выполнил разнарядку на биатлониста. Что с этого парня вовремя сняли отсрочку.
Потом была служба, которая и так-то не сахар, а там, куда попал он…
— Дистанция у нас одна — отсюда и до обеда, — объяснил командир. — В полной выкладке. Не успеете до обеда, останетесь без обеда. Не успеете до ужина — останетесь без ужина. И останетесь без сна. Потому что получите наряд вне очереди. Ясно?
— Ясно.
— Не понял?!.
— Так точно!
Есть хотелось, поэтому он прибегал вовремя.
— Молодец, хорошо бегаешь, — хвалил его командир. — На тебе еще саперную лопатку и дополнительный боекомплект.
Лопатка и боекомплект добавляли еще несколько килограммов. И еще полтора десятка — лопатки и боезапас старослужащих.
— Ну ты, тормоз, и папа твой ручник, — шевели мослами! — торопили пыхтящие сзади старослужащие. Идущие налегке.
— Мы по твоей милости голодными оставаться не намерены. А ну!..
И он прибегал. Прибегал первым. Несмотря ни на что.
Но не всегда он бегал. Иногда ползал. На животе. По пересеченной местности. По снегу, грязи, камням, сдирая в кровь коленки и локти. Или, того не лучше, лежал. На голой земле, накрывшись маскхалатом. Лежал часами, чувствуя, как деревенеют в сапогах ноги, как мороз забирается под рукава и полы бушлата.
Но все равно лежал.
Потому что должен был.
Потому что от этого зависело выполнение боевого задания.
Потом был неизбежный, как дембель, «разбор полетов».
— Результат посредственный — вы не смогли поразить мишень с первого выстрела. Это раз. Вы недостаточно хорошо «стерли» за собой следы, дав возможность противнику перехватить вас, проследив ваш путь. Это два. Три — вы опоздали к месту назначения на сорок пять минут.
— Но…
— И, наконец, четыре — сохранность вверенного вам имущества. Посмотрите на ваши бушлаты и ваше оружие. И ваши сапоги! Вы не удосужились даже почистить ваши сапоги!..
Два наряда вне очереди!..
Ну что тут скажешь?..
Скажешь как положено — «Есть!»
И снова — полоса препятствий, марш-броски, боевые стрельбы, политучеба, рейды в тыл условного противника.
Чтобы выбить из изнеженных мальчиков гражданскую дурь, чтобы превратить их в мужчин. В не боящийся ни черта, ни дьявола, ни превосходящие силы противника армейский спецназ.
За полгода до окончания службы личный состав погнали на медицинское обследование.
— Раздевайтесь здесь, одежду складывайте сюда, заходите вон в ту дверь.
За дверью сидели врачи в белых халатах.
— Повернитесь.
Еще.
Еще.
Присядьте.
Поднимите вверх руки.
Кожа чистая, татуировок, родинок, шрамов нет.
А родинки тут при чем?
— Как ваше общее самочувствие? Какое может быть самочувствие у старика-солдата за полгода до дембеля?
— Отличное.
— Тогда ответьте нам на следующие вопросы. И перечисляют три сотни вопросов. На которые надо быстро, не задумываясь, отвечать «да» или «нет».
— Да.
— Да.
— Да.
— Нет…
— Садитесь, пожалуйста, на кресло.
И крутят кресло.
— Отожмитесь от пола сколько сможете… Пройдите с закрытыми глазами по периметру комнаты, не касаясь стен…
Подпрыгните…
Задержите дыхание.
Коснитесь указательным пальцем носа…
И что-то замеряют и записывают.
— Мы вас уколем иголкой, а вы должны потерпеть сколько сможете.
И втыкают в руку иголку. Пристегивают к голове какие-то провода…
Заставляют отнимать от тысячи по три, а сами отвлекают от счета…
— Спасибо. Вам в шестой кабинет.
В шестом кабинете сидел офицер в наброшенном на китель халате.
— Товарищ капитан, разрешите!..
— Давай, проходи, садись, — по-простому сказал капитан. — Побеседовать с тобой хочу. Догадываешься, о чем?
— Никак нет, товарищ капитан.
— Дело тебе хочу предложить. Интересное. Сколько тебе осталось служить?
— Семь месяцев.
— Согласишься — попадешь на гражданку раньше. Месяца на два. Что на это скажешь?
От капитанов, тем более незнакомых, ждать добра не приходится.
— Я как-то не думал…
— А ты подумай. Три дня.
Капитан не обманул, капитан приехал ровно через три дня.
— Ну что решил?
— Решил. Я лучше здесь останусь, товарищ капитан.
— Чем лучше?
— У меня тут друзья. И вообще…
— Не передумаешь?
— Никак нет!
— Ну, ладно, это дело твое, неволить не буду. Хотя жаль. Тебя жаль… Одно условие — о нашем разговоре не должна узнать ни одна живая душа. Понял?
— Так точно!
Ну и слава богу. Слава богу, что все так закончилось. Хотя на самом деле ничего еще не закончилось… Через несколько дней в части случилось ЧП — во время учебных занятий пропало личное оружие одного из старослужащих.
— Как это могло произойти?
— Не знаю. Оно стояло в пирамиде.
— Куда же оно делось, если стояло? И почему именно твое? Перестань мозги втирать, говори правду! Где оружие?!
— Не знаю. Я ничего не знаю!
Солдата отдали под суд военного трибунала.
— Были ли вы когда-нибудь осуждены? — интересовался следователь.
— Нет.
— Состояли под следствием?
— Нет.
— Имели приводы в милицию?
— Нет.
— А в армии? Дисбат? Иные дисциплинарные наказания?..
В армии… В армии было дело. В армии он попал под следствие. Когда у него пропало личное оружие и следователь шил ему кражу… И обязательно бы пришил… Если бы в последний момент…
Он сидел на гарнизонной гауптвахте в камере-одиночке, когда дверь распахнулась и внутрь шагнул знакомый капитан.
— Дрянь дело, — посочувствовал он. — Влепят два года дисбата. Или того хуже — отправят в тюрьму. Шутка ли — боевое оружие потерять. Как ты только умудрился?
— Сам не понимаю. Поставил в пирамиду… Может быть, кто-нибудь решил подшутить и спрятал, а потом испугался?..
— Может быть, — согласился капитан. — Я постараюсь тебе помочь. Но только если ты поможешь мне. Если примешь мое предложение. Правда, теперь условия изменились. Досрочный дембель я тебе обещать не могу. Теперь служить придется полтора года — полгода срочной и год по контракту. Но это все равно будет меньше, чем если дисбат, и гораздо меньше, чем тюрьма.
— Так это… Это вы?!.
— Что я?
— Оружие?..
Капитан только пожал плечами. Мол — какое это теперь имеет значение.
— Так что соглашайся. Лучше — соглашайся…
Он согласился. На новом месте службы с него сняли хэбэщку и сняли сапоги. Вместо них выдали потертые джинсы, футболку и кроссовки. И всем выдали кому джинсы с кроссовками, кому костюмы-тройки с туфлями. Но даже в джинсах и костюмах они были очень похожи друг на друга — ростом, телосложением и даже лицами.
У них был один рост, одинаковое телосложение и подобные лица! Как будто они из инкубатора вышли.
Что за чудеса такие?
— Пошли на занятия, — предлагал командир. И тут же кричал: — Отставить! — когда облаченные в пиджаки солдаты начинали по привычке строиться. — Как есть пошли. Бесформенной толпой.
Курсанты, с трудом отрываясь друг от друга, рассыпали строй, расходились по классам.
— Сегодня у нас контрольная работа по ранее пройденной теме — подделка документов с использованием подручных средств. Приготовьтесь, пожалуйста.
Курсантам вручали листы бумаги, карандаши, скальпели, ручки, тушь, оконную замазку, подошвы ботинок, ластики, сырую картошку и вкрутую сваренные яйца.
— Приступайте.
Курсанты рисовали бланки, резали печати из подошв и ластиков и резали пополам яйца, с помощью отделенного белка перенося печати с документов на чистые листы бумаги…
— Прошу сдавать работы.